«МАДАМ РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»
«Эта досточтимая леди» появилась в Реальности «очень м-е-д-л-е-н-н-о и очень н-е-н-а-в-я-з-ч-и-в-о». Но, похоже, неблагоприятные и даже экстремальные условия не могли не рассматриваться Гурджиевым (а, следовательно, и его учениками), как условия для еще более интенсивного и сконцентрированного претворения своих внутренних задач в жизнь. Покинув Москву весной 1917 года, чтобы посетить свою семью в Александрополе, он через некоторое время вызвал на юг своих учеников. Вскоре в составе группы появились новые члены супруги Гартманы, композитор и блестящий пианист Томас и его жена — талантливая певица Ольга. Сначала группа обосновалась в Ессентуках, где руководитель снял дачу и установил распорядок жизни.
На сон в целом отводилось не больше пяти часов в сутки. День был заполнен выполнением физических упражнений, работой в саду и по дому, походами на рынок, рубкой дров, длительными пешими прогулками и дыхательной гимнастикой. Скудное в условиях анархии и отсутствия самого необходимого питание временами совершенно фантастическим образом, ведомым одному Гурджиеву, превращалось в восхитительное застолье под председательством Учителя.
Постоянное изменение политической ситуации заставляло группу передвигаться, попадая то в наименее опасные регионы, то, наоборот, в самую гущу событий. В феврале 1918 года Гурджиев написал обращение ко всем ученикам, призывая их присоединиться к нему в Ессентуках, там же должна была собраться и вся его семья. Но приближалась гражданская война, и дольше оставаться на месте стало невозможно. Для решительного перемещения не хватало обоснования, которое нужно было предоставить большевистским властям, и Гурджиев объявил о том, что руководит археологической экспедицией. Кажется невероятным, но большевики не только дали разрешение на археологические поиски (кстати сказать, известно, что по пути Гурджиев отыскал дольмены), но также обеспечили группу необходимыми палатками и прочим снаряжением, и даже выдали спирт. По железной дороге небольшая группа направилась в сторону Майкопа, где по пути узнала, что город взят белыми. Гурджиев придумал, было «написать плакаты, на двух сторонах которых были размещены прямо противоположные лозунги, приветствующие обе враждующие стороны, чтобы переворачивать их время от времени», но похоже, что пришло время принимать более прагматичные решения, т. е. покидать Россию.
ИНСТИТУТ ГАРМОНИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕКА
Первый Институт Гармонического Развития Человека был организован в Тбилиси, куда в январе 1919 года и прибыла небольшая группа, добравшись до Поти на пароходе. Доктор Стьорнваль начал заниматься медицинской практикой, Гартманны — музыкой Томас в консерватории, а Ольга в опере, а Гурджиев, помимо прочего, — снова стал торговать коврами.
Надо сказать здесь о том, что Успенский к этому времени уже давно не входил в число его постоянных спутников. Они расстались еще в Ессентуках, куда сразу после ухода Гурджиева нахлынула гражданская война. Чтобы хоть как-то сохранить себя в нечеловеческих условиях, всеобщей панике и неразберихе, Успенский решил действовать вполне в духе своего учителя: «выпросил комнату в местной школе, собрал в ней все книги, какие только мог найти, и объявил это место Библиотекой совета Ессентуков, прибив соответствующую табличку. Это придало ему некоторый официальный статус и, возможно, спасло жизнь». Их следующая, во многом решающая встреча, состоится только через год.
А грузины тем временем с пониманием и энтузиазмом отнеслись к идее создания Института в их столице. Основой Метода преподавания в нем стала программа, разработанная Гурджиевым еще во время работы со своими группами в Москве. Под понятием обучения скрывалось овладение системой практических приемов для совершенствования личности сразу в трех направлениях, согласно трем центрам, которыми обладает человек — физическим, эмоциональным и интеллектуальным.
«Существует три традиционных пути пробуждения «человеческой машины» от сна: путь факира, который концентрируется на физическом развитии; путь монаха, концентрирующийся на эмоциональном развитии; и путь йога, концентрирующийся на интеллектуальном развитии. Но в отрыве друг от друга эти пути односторонни и недостаточны». Гурджиев предложил Четвертый Путь, гармонично сочетающий в себе все три подхода. Именно искусству овладения законами внутреннего процесса Гурджиев намеревался посвятить работу Института, и как неотъемлемая, но вполне самостоятельная часть работы над этим «возникли» Священные танцы.
Вы спрашиваете о цели движений, — говорил Гурджиев, — каждой позиции тела соответствует определенное внутреннее состояние, и, с другой стороны, каждому внутреннему состоянию соответствует особая позиция. Человеку в жизни присуще определенное количество привычных поз, и он переходит от одной к другой, не останавливаясь между ними.
Сначала остановить человека, потом помочь ему увидеть себя со стороны и только после этого показать ему возможность двигаться. По-настоящему Двигаться. Так действовал Гурджиев, не только преподавая на уроках Танцев. Это был принцип его общения и взаимоотношений. Это и был тот самый загадочный, противоречивый, скандальный и многими так и непонятый гурджиевский Метод. Испытать который на себе довелось многим его почитателям. Но пережить далеко не всем, даже самым близким.
Первое представление «Священных Танцев, которые практиковались издревле, но никогда не представлялись публично» состоялось 22 июня 1919 г. в оперном театре Тбилиси. Первый урок «бесповоротной остановки и полного отзеркаливания» произошел для Успенского, когда позади были уже ужасы гражданской войны и новая, плодотворная творческая и жизнь в 1920-м в Константинополе.
Мы несколько увеличиваем ширину шага и оказываемся в Англии 1922 г., когда все приближается к некому поворотному пункту в отношениях Учителя и ученика. Сложно сказать, почему Успенский стал испытывать сомнения и внутренние противоречия в отношении к Гурджиеву. С одной стороны он искренне верил, что именно Система — Четвертый путь рано или поздно могут привести его к ответам на свои главные вопросы. С другой занимаясь распространением Учения, он столкнулся с тем, что Гурджиев стал нападать на него, публично обвиняя в том, что тот неправильно понял и извратил его идеи. Ситуации могла восприниматься как еще один урок, а могла — как абсурдность и сумасбродство. Мы, наверное, никогда не узнаем, как в действительности относился к ней сам Успенский, и какова была истинная причина их разрыва. Очевидным здесь кажется одно: Успенский, как и многие, возможно, даже сам того не понимая, все время чего-то ожидал от Гурджиева. И это «что-то» — было СИЛОЙ. Но Метод Гурджиева заключался как раз в обратном. Он не предлагал силу, он просто был зеркалом, показывающим людям самих себя и таким образом неизбежно сталкивающим их с собственной слабостью.
ПРИЕРЕ
Гурджиев тоже провел некоторое, довольно благоприятное для своей растущей популярности время сначала в Константинополе, а потом в Германии и Англии. 14 июля 1922 г. он приехал в Париж, где через три месяца начнется «прославленный эксперимент» — открытие нового Института Гармонического Развития Человека в замке Шато-дю-Приере-де-Басс-Лож. Этот новый опыт он впоследствии называл «одним из самых безумных периодов» своей жизни.
Находясь в сорока милях от Парижа близ Фонтенбло в гуще древнего парка, замок представлял собой классический для Франции XVII века элегантный особняк. Сначала Гурджиев его арендовал, а потом выкупил и начал его обустраивать по принципу коммуны. Само поместье простиралось на 250 акров, и на его территории вскоре появился обновленный ангар, известный под названием Учебного Дома, где стали проводиться репетиции и представления (вместо пола была земля, а на стенах располагались различные рисунки и изречения, это место стало для обитателей Приере своего рода ритуальным).
Для обустройства жизни перво-наперво потребовался режим дня. И Гурджиев подошел к этому самым серьезным образом: сон по-прежнему не превышал 5 часов в сутки, ранний подъем сопровождался завтраком, состоящим из кофе и поджаренного хлеба, до обеда велись всевозможные работы по уходу за домом, огромной прилежащей территорией, а также в саду и в огороде, на строительстве новых подсобных помещений или обновлении старых. После обеда — общие занятия, включавшие умственные упражнения, вечером до поздней ночи репетиции, беседы с Учителем, танцы. Но отличительной чертой Приере стало то, что наконец-то условия позволяли в полной мере использовать главный метод Работы: «делай невозможное, затем сделай это дважды или занимайся сразу двумя несовместимыми занятиями».
Экзальтированные дамы чистили морковку по ночам и мыли посуду в холодной воде, одновременно производя в голове сложные математические исчисления, а прославленные хирурги и психологи копали глубокие ямы, чтобы забрасывать их потом землей и выкапывать вновь.
Некоторые не выдерживали и покидали Приере навсегда, другие возвращались, наедине с Гурджиевым или публично признавая свою слабость, третьим удавалось даже находиться в процессе и получать удовлетворение от того, чем они занимались. Для всех, безусловно, это был глубокий душевный опыт.

вернуться в мир
на главную
окончание
назад